Реалии нынешнего положения языка идиш в Израиле обусловлены его историей за последние два столетия, а именно его противостоянием с ивритом за место главенствующего языка в новом государстве. В результате “языковой войны” идиш потерпел поражение и в строящемся государстве главная роль была отведена ивриту. Более того, с целью упрочить положение иврита, против языка идиш на израильской земле была развернута государственная кампания, в результате чего его положение пошатнулось еще сильнее. Единственным местом, где идиш не преследовался, были ультраортодоксальные общины, благодаря чему в качестве родного языка в Израиле он сохранился у нескольких сотен тысяч человек.
К 70-ым годам двадцатого столетия положение идиша стало катастрофическим. Тогда правительство Израиля сняло все ограничения в отношении этого языка и развернуло кампанию по восстановлению его положения, однако данные меры были весьма запоздалыми и должного эффекта не возымели.
Сегодня идиш сохранился главным образом в ультраортодоксальных общинах и в среде тех, кто изучает его в качестве второго языка в учебных заведениях. На сегодняшний день в Израиле идишем владеют приблизительно 177 тыс. человек.
Однако ситуация осложняется тем, что в главном оплоте сохранения языка – ультраортодоксальных общинах, идиш подвергается влиянию извне. Дело в том, что члены общин замкнуты в условиях триглоссии, то есть находятся в окружении сразу трех языков: идиша, библейского иврита и современного иврита. Библейский и современный иврит, в сущности, являются одним языком, незначительно отличаясь друг от друга по ряду лексических, грамматических и других языковых аспектов, однако и этого достаточно для того, чтобы в долгосрочной перспективе подорвать положение идиша.
Правительством Израиля предпринимаются различные меры по сохранению идиша внутри страны: от проведения международных конференций до поддержания гражданских инициатив. Тем не менее единственным государственным языком Израиля по-прежнему остается иврит.
Как и любой живой язык, идиш функционирует и в культурной сфере. Однако главная проблема здесь заключается в том, что аудитория этой сферы крайне невелика. Закрытая община, говорящая на идише, не проявляет особого интереса к светской деятельности на своем языке. В связи с этим круг людей, говорящих на идише и способных воспринимать на нем культурную деятельность, является весьма небольшим и продолжает сокращаться.
Несмотря на все трудности, на идише по-прежнему выходят журналы и газеты, распространяемые как в бумажном, так и в цифровом формате в сети интернет. В них публикуются работы классических и современных авторов. Помимо этого, в Израиле продолжает функционировать открывшийся в 1987 году единственный профессиональный театр на языке идиш. Проводятся языковые фестивали – на Мертвом море, в Эйлате, на Кинерете.
Подводя итог, следует сказать, что на долю идиша выпала достаточно непростая судьба. Однако даже в свете всех вышеупомянутых негативных явлений и тенденций, ему удалось сохранить статус разговорного языка нескольких сотен тысяч человек в одном только Израиле. Идиш функционирует как язык культуры, к нему проявляется интерес, в связи с чем можно утверждать, что даже несмотря на его уязвимое положение, в ближайшей перспективе ему ничего не угрожает.
The current status of Yiddish is determined by the last two hundred years of its history, more specifically by its clash with Hebrew over which language would play the dominant role in the new state. As a result of the “language war”, Yiddish was defeated, with Hebrew becoming the official language of the newly-built nation. In addition, the Israeli government launched a campaign against Yiddish to consolidate Hebrew’s status, which further undermined the former’s prestige. The only place free from the suppression of Yiddish has been ultra-Orthodox Jewish communities, ensuring that several hundred people in Israel have preserved this language as their mother tongue.
The early 1970s saw Yiddish in a catastrophic state, which culminated in the Israeli government lifting all restrictions against the language and initiating a campaign to restore its status. However, those policies were tardy and had little effect.
Today Yiddish is mainly spoken in ultra-Orthodox communities and among those who learn it as a second language in educational institutions. Currently, there are some 177,000 Yiddish speakers in Israel.
However, the situation is compounded by the fact that even in ultra-Orthodox communities, which serve as the main bulwark of the language, Yiddish is subject to external pressure. Members of these communities find themselves in the trap of trilingualism, with Yiddish, Biblical Hebrew and Modern Hebrew all leaving their mark on their lives. Biblical and Modern Hebrew are essentially one language with only slight differences in lexical, grammatical and other linguistic aspects, but even such one-on-one competition is sufficient to undermine Yiddish in the long term.
The Israeli government has undertaken numerous measures to protect Yiddish in the country, ranging from international conferences to supporting civic initiatives. Nevertheless, Hebrew remains the sole state language in Israel.
As with any living language, Yiddish is used in the field of culture. The major shortcoming, however, is a small number of those involved in this sphere. A closed Yiddish-speaking community shows little interest in performing secular activities in their language. Accordingly, the already limited number of people who speak Yiddish and are able to embrace cultural activities in it, continues to shrink.
Despite all the challenges, Yiddish magazines and newspapers are still published, both offline and online. They contain works by classic and modern authors. Similarly, the only professional Yiddish-language theatre, which opened in Israel in 1987, continues to operate. Language festivals are held in the regions of the Dead Sea, Eilat, and Kinneret.
To conclude, Yiddish has had a rather difficult fate. However, even despite the aforementioned negative developments and trends, it has retained its status as the common language for hundreds of thousands of people in Israel alone. Yiddish remains a language of culture and continues to attract interest, so it can be argued that while it is vulnerable, it is not put at any immediate risk.
